ЗВЕЗДА

Когда началась война, мы жили в Володарском (ныне Невском) районе Ленинграда. Родители работали на заводе им.К.Е.Ворошилова. С первых дней войны завод эвакуировали. Отправляли в глубокий тыл, на Урал, оборудование и семьи работников, в основном, у кого не было детей. Наш отец был на заводе пожарным и оставался на предприятии на казарменном положении. Мама должна была уехать после того как нас, детей сотрудников, эвакуируют в Акуловку. Но когда мы приехали с вещами к проходной, узнали, что Акуловку уже заняли немцы. Так мы не успели эвакуироваться и остались в Ленинграде. В июле к нам пришла наша бабушка из Пушкина (пригород Ленинграда). Мама сначала обрадовалась – думала, что бабушка приехала к нам в гости, а та заплакала и сказала, что Пушкин сдали немцам. Володарский район – промышленный, в нем больше десятка крупных заводов. Район постоянно обстреливался с Пулковских высот и с горы Вороньей. Оттуда район виден, как на ладони. Поэтому нас переселили на другую сторону города, в Выборгский район. Но немцы бомбили его сильнее и чаще. Во время воздушной тревоги брат Саша брал меня за руку и мы бежали на чердак. Там дежурили сандружинницы. На чердаке были ящики с песком и клещи. Зажигательные бомбы, которые сбрасывали немцы, легко пробивали крышу. Их надо было быстро хватать щипцами и совать в песок. Мы по мере сил помогали сандружинницам. Тогда еще не было сильного голода. Но положение с каждым днем ухудшалось. Помню, как в августе мы с мамой и братом стояли в очереди за помидорами недалеко от Финляндского вокзала. Очередь была очень большая. Завыла сирена. Милиционеры стали разгонять очередь. Мы не пошли в бомбоубежище, а зашли в парадную одного из домов. По проспекту в это время шли войска к Финляндскому вокзалу для отправки на фронт. И началась бомбежка. Сколько в тот день погибло народу, страшно вспомнить! И гражданское население – те, что стояли за помидорами в очереди и чтобы не потерять очередь, никуда не укрылись, а главное – те солдаты, которые должны были отправиться на фронт, но так туда и не попали. Когда мы стояли в парадной, один из осколков угодил мне в большой палец левой руки, а другой в шею. …Замкнулось кольцо блокады, сгорели склады, где хранились скудные запасы продовольствия. Паек начали урезать. Дошло до 125 граммов хлеба иждивенцам, рабочим – 250 граммов. Мама работала в госпитале, который располагался в доме, где мы жили. Наша семья из четырех человек (я, брат, мама и бабушка) на день получала 625 граммов хлеба и больше ничего. Мама этот хлеб делила на 3 части. Утром и вечером – по маленькому кусочку хлеба с кипятком. В обед – хлебный «суп». В декабре к нам подселили грузинскую семью из 3-х человек: отец, мать и дочь. Дочери было 16 лет. Отец от своего пайка отделял кусочек дочери, а сам слабел с каждым днем. Мы все вместе жили на кухне, потому что здесь стояла «буржуйка». Наша с братом обязанность была заготавливать дрова (их мы привозили от разбомбленных домов). Было очень тяжело. Фактически дистрофикам надо было напилить ножовкой, на саночках привезти, подчас довольно далеко от дома, а потом еще поднять на 4 этаж эти деревяшки. Морозы в ту зиму 1941-1942 г. были сильные, температура падала ниже 40 градусов. В Ленинграде не было электроэнергии, не работала канализация, не было дров, не было воды, не было денег…