ЗВЕЗДА

"Звезда" начинает цикл публикаций воспоминаний "детей войны" - людей, родившихся в период с 1932 по 1945 годы. Война отняла у них радость беззаботного детства, многих лишила родителей, близких, друзей, обрушила на хрупкие детские плечики тяжелейшие испытания голодом, болезнями, муками одиночества и отчаяния. Цепкая детская память на всю жизнь отпечатала в мозгу этих людей страшные эпизоды, которые пришлось пережить, увидеть своими глазами...

Жили мы в Белоруссии, в д.Сарья Верхнедвинского района Витебской области. Начало войны я не помню, мне шел четвертый год. По рассказам мамы и бабушки, очень страшно она началась. Шли немецкие танки, все сметая на своем пути. Фашисты на мотоциклах стреляли на ходу. Жгли дома. Мы убежали из дому в чем были, все сгорело. Кто не успел убежать, живьем бросали немцы в огонь. Наши деревенские побежали по мосту через реку в ближайший лесок. Но прямо в мост попала бомба. И все, кто были на нем в это время, погибли. Мы успели перебежать и скрыться в лесу. И началась страшная лесная блокадная жизнь. С деревьев вели наблюдение немецкие «кукушки». Если заметят дымок над лесом, дают наводку, прилетет немецкий самолет и бомбит все дотла. Карательные экспедиции с овчарками не давали нам вырыть землянки. Приходилось спать под открытым небом, на ветках под елками. Кто выходил из леса, тех немцы загоняли в постройки и сжигали. Я сейчас сама уже прабабушка, но никогда, наверное, так и не пойму, как же женщины без оружия, без хлеба, без крыши над головой могли противостоять врагу и спасать детей. 1943 год. Помню, как мама нас, от овчарок спасая, бросила в болото и сама с нами. Немцы собак в болото не пускали, а только обстреливали его. Многие остались там навечно. Помню, как мы бежали и наткнулись на страшное зрелище: дети, надетые на колья. А бежать не было сил, и мама от отчаяния закричала нам: «Вот не будете бежать, и вас поймают». Нам было страшно, и мы бежали. От холода и голода люди засыпали и не просыпались. Мой младший брат так заснул и не проснулся. Мама говорила, меньше надо думать о сне, а надо больше жевать. А что жевать? Зимой мы вместо хлеба ели кору от сухой елки. Мой отец, Куприн Сергей Гаврилович, до войны работал механизатором в совхозе. Сломал ногу. Как врачи ни старались, нога осталась короче, поэтому на фронт его не взяли, он остался партизанить. Ремонтировал оружие, ходил в разведку. За его голову немцы даже вознаграждение предлагали. Об этом нам рассказывали его друзья, которые остались живы. 29 декабря 1943 года – самый страшный день в нашей жизни. Отец пришел к нам в лес. И нас сразу окружили каратели, кричали: «Руки вверх!». Папу сильно били, и все кричали: «Партизан!». Но он не промолвил ни слова. Только смотрел на нас, прощаясь. Каратель подошел к нему сзади и выстрелил прямо в затылок. Кровь залила лицо, и он упал. Но этого фашистам было мало, они положили отца на костер головой. Мама не видела, как расстреляли отца, она ушла в разведку. После освобождения мы долго пытались найти его останки, но все было изрыто снарядами. Так и нет у моего отца могилки… Нас – меня с сестрой и бабушкой, двоих детей командира отряда и младших маминых брата и сестру – прикладами загнали на сани и повезли. Но и среди немцев были добрые люди. Конвоиром к нам приставили простого немца в зеленой форме. (Каратели были в черном, на эмблеме – череп и скрещенные кости. Мы, дети, очень боялись их.) Он нас спас: повернул лошадь в лес, хлестнул ее, а сам ушел. Через три месяца, весной 1944г. нашу территорию освободили. Когда мы возвращались в свою деревню, вдоль дороги торчали одни обгорелые трубы и виселицы с трупами. Над ними кружилось черное воронье. Все вокруг заминировано. Мамины брат и сестра подорвались на мине... Пришли в свою деревню – там сушилка сожженная, набита телами убитых. Женщины их хоронили. Мама по одежде узнала сестру свою с ребенком. Много потом в жизни всякого были, и хорошего и плохого, но эти воспоминания навсегда в памяти.