ЗВЕЗДА

"Звезда" продолжает публикацию воспоминаний нашего земляка, участника Великой Отечественной войны Валентина Кондратьевича НОВИКОВА, которые он записал для потомков в 1984 году..

Продолжение. Начало в №№ 9,10,11. Отошли мы к роще, тут патронов и гранат поднесли, и пулеметчики выдвинулись из других батальонов. Попробовал немец сунуться из рощи нас вышибить - отбили. Правда, дошло и до ближнего боя. Сблизились метров до 30 и давай гранатами перебрасываться. Наш комбат все немецкие гранаты с длинными деревянными ручками обратно им бросал. Бросит немец гранату, она упадет к нам на бруствер, а комбат схватит ее и обратно к немцам (нужно заметить, что наши ручные гранаты взрывались после броска через 4 секунды, а у немцев этот промежуток длиннее, секунд 6). Одна из гранат взор­валась в руке у комбата, и оторвало ему кисть, не повредив больше ничего. Подхватил комбат левой рукой оторванную кость (она еще на коже держалась) и пошел в тыл. Только и сказал: "Ребята! Я отвоевался!" Как нам после стало известно, в госпитале руку ему отрезали выше локтя... Тут нам команду дают: «ВПЕРЕД!» А немец тоже из пулеметов режет. Момент упущен, но приказ надо выполнять, атаку идти, Гусево брать. Командиром З-ей роты был у нас старший лейтенант Ануфриев, он к нам из начальников штаба батальона был переведен. Не захотел в штабе сидеть. Бывало, нам говорил:"Я лучше 9 раз в атаку схожу, чем с бумажками возиться!" Так вот, встает командир роты, кричит:"Вперед! Ура!" и тут же падает, сраженный пулеметной очередью. Встает заместитель по строевой старший лейтенант Заика и тоже падает мертвый. Тогда выскакивает из траншеи комиссар роты старший сержант Конурак. Автомат к плечу и как на параде строевым шагом. Шага три сделал и прошила грудь пулеметная очередь. Упал на четвереньки, покачнулся и рухнул. Конурак за прежние бои был представлен к званию Героя Советского Союза. Указ пришел после его гибели... Из средних командиров остался мой друг Митя Мымриков, к этому времени ему младшего лейтенанта присвоили, взводом командовал. Приподнялся Митя, чтобы скомандовать «ВПЕРЕД»! и тут же осел на дно траншеи. Много я видел смертей во время войны, но такую только однажды: ударила разрывная пуля ему в лоб и сняла черепную коробку, не потревожив мозга. Я находился поблизости, подбежал к нему, а у него из глаз слезы ручьями и еле слышно проговорил:" Новиков, неужели меня убило?» и тут же умер. А между прочим, он не верил, вернее, не хотел верить в свою смерть. Еще когда на фронт шли, все говорил: "Меня не убьют, не из-за того меня два раза ранило, чтобы на третий убить, держись меня, Новиков!" К вечеру подошли четыре немецких танка и давай нас глушить прямой наводкой. Гранатой до них не достать, они в метрах шестидесяти от нашей траншеи остановились, подползти невозможно - сразу срежет. Других противотанковых средств у нас не было. Правда, позже прислали противотанковые ружья. Три танка подбили. Четвертого, тяжелого, взять не могли. Ну, а пока эти танки безнаказанно расстреливали нас: немец дает по траншее, 4-5 человек заваливает, в общем, гад, живьем хоронил наших солдат. Оказался я в немецком блиндаже, там наш раненый лейтенант лежал из первой роты, которую тоже из резерва ввели в бой. Собралось здесь еще че­ловек шесть, а входную дверь (она в сторону немцев обращена была) землей завалило. Уже ночь наступила, по траншее немцы бегают - по голосам слышно. Лейтенант (он в ногу был ранен) собрал у нас диски, в которых еще патроны остались, и давай стрелять в окошко, которое незасыпанным осталось. Говорю ему: "Лейтенант, не надо демаскироваться, бросит немец в окошко гранаты и каюк нам всем. К счастью, немцы в азарте рукопашного боя не заметили, откуда стреляли. А как немного поутихло, вылезли мы в это окошко и поползли в сторону своих, ориентируясь по пунктиру трассирующих пуль.Так и попали к своим. Все же в этот раз немец выбил нас из «ПОДКОВЫ» и оказались мы опять в овраге, откуда наступали. Через некоторое время собрал нас, человек 50, все из разных частей, майор из штаба бригады и повел опять на "ПОДКОВУ". Рядом со мной шел старшина из нашей первой роты, фамилии его не помню. Пьяный, еле на ногах стоит. Оказывается, он принес для роты термос с едой и водку, но никого не нашел и сам на радостях набрался. Его в цепь поставили, он пошел во весь рост, кричит, автоматом размахивает, а в нем диска нет, Я ему говорю: "Товарищ старшина, у вас в автомате диска нет, чем вы будете стрелять?" А он:"«На кулачки возьмем!" Не прошел и 20 метров, как был убит. Да, много нашего брата в годы войны от пьянки погибло! Я, между прочим, в войну водки не пил и причитающиеся мне 100 грамм отдавал ребятам... Рощу мы все же взяли и потом целые сутки дрались в ней за каждую траншею, за каждый блиндаж. На третий день обстановка немного стабилизировалась, половина рощи у нас, половина у немцев. Расстояние между нами - максимум 30 метров. Собрал комиссар Тимофеев остатки батальона, всего 17 человек. Меня комиссар назначил командиром взвода. В это время старшина Артамонов приполз к солдатам. Притащили они термос с гречневой кашей и хлеба белого и тут впервые мы за три дня поели.... Не успели мы доесть свою кашу, как немцы пошли в атаку, вернее человек 30 гитлеровцев в белых бушлатах идут к нашей траншее с поднятыми руками. Хотели нас взять на обман. За пазухами у них гранаты были. У комиссара интуиция сработала, подпустил их метров на 20 и дал команду противотанковыми гранатами их глушить.... Стали мы бросать гранаты, а от немцев только руки, ноги и тряпки полетели вверх. Еще дня три по нескольку атак фашистов мы отбивали. Целых две недели мы держали оборону, а потом нас подменила танковая бригада. Остатки нашего батальона отвели на правый фланг. Меня в этом бою легко ранило осколками от разрывной пули. Вытащил их военфельдшер, в санроту я не пошел. Сменившая нас танковая бригада пыталась наступать, но успеха не добилась. Потеряла 13 танков, ее отвели, и опять мы держали оборону. В это время я узнал о смерти отца, он погиб под Сталинградом во время наступления. Зимой то ли от большого количества трупов, то ли специально были запущены, в траншеях и землянках появилось очень много мышей, которые разносили заразную болезнь-туляремию. Многих свалила она, в том числе и меня. Оказался я в полевом госпитале. 13 суток пролежал без сознания и когда меня уже перенесли в «мертвецкую» (так называли избу, куда собирали всех безнадежных), я назло всем смертям «очухался».
Продолжение следует.